Абай-Ақпарат

Догматизм и религиозный радикализм были чужды жителям Великой степи, восприимчивым к новым идеям и открытым к свободному интеллектуальному общению

В последнее время в обществе, в средствах массовой информации одной из центральных тем стала проблема религиозного экстремизма.

В частности, эксперты и наблюдатели указывают на необходимость ужесточения законодательства о свободе вероисповедания, необходимости законодательного ограничения деятельности деструктивных религиозных сект и течений, чуждых нашей культуре и истории. Подробнее об этом в нашем интервью с политологом Айдосом Саримом.

— С чем, на ваш взгляд, связаны дискуссии, развернувшиеся в обществе вокруг такой тонкой и деликатной темы, как религия?

— Ответы, как мне кажется, лежат на поверхности. События последних нескольких месяцев наглядно говорят о том, что наша страна реально нуждается в корректировке целого ряда позиций по вопросам взаимоотношений государства и религиозных объединений, общества и религии. Несмотря на то что Казахстан — светское государство, нельзя оставаться безучастным свидетелем и наблюдателем процессов, происходящих в духовно-нравственной сфере. Поэтому я считаю вполне закономерными и необходимыми такие шаги, как создание Агентства по делам религий, усиление взаимодействия государства с Духовным управлением мусульман Казахстана и другими конфессиями. Важным этапом данной работы должно стать внесение законопроекта о свободе вероисповедания, который должен создать новые, понятные «правила игры». Понятно, что прохождение законопроекта через парламент будет нелегким и будет сопровождаться жаркими общественными дебатами. Не исключено, что будет некоторая критика и со стороны наших международных партнеров. Однако, думаю, в обществе есть спрос на такой законопроект и как минимум в стране он будет поддержан самыми различными слоями и группами населения. Одновременно с этим полагаю, что в обществе должны развернуться споры и о том, что есть «светское государство», какова автономия мечети и церкви, насколько общество, граждане должны и могут влиять на процессы внутриконфессиональной прозрачности. Я уже как-то говорил и писал, что нам принципиально важно сохранить светский характер государства, но при этом элементарно научиться жить в условиях роста религиозного сознания, ренессанса ислама. Мы, безусловно, часть исламского мира, и эту простую истину нам еще предстоит принять и осмыслить.

Касательно нетрадиционных культов и течений, то Казахстану необходимо в первую очередь обеспечить права граждан, сохранять межнациональный и межконфессиональный мир, не допускать глубоких разломов, способных расколоть наше общество. Это непростая задача.

Наряду с этим нашим госорганам, силовым структурам необходимо научиться работать в конкурентном поле, хорошо понимать религиозное пространство, а при необходимости, используя обширный научный и теологический аппарат, уметь доказывать несостоятельность или вредоносность тех или иных верований. При этом надо понимать, что речь идет не только о мусульманских течениях, но также нетрадиционных христианских сектах и церквях, некоторые из которых даже на Западе признаны вне закона.

Не будем забывать и о том, что сегодня под вывеской религии могут проходить колоссальные финансовые средства, создаваться сеть учреждений, распространяющих чуждую идеологию, развязываться информационные войны. В стране и мире есть немало тех, кто религию превращает в политику со всеми вытекающими последствиями. А это помимо прямой угрозы национальной безопасности еще и десятки и сотни сломанных человеческих судеб, разбитых семей. Государство априори не может позволить каким-то проходимцам ломать духовное и нравственное здоровье своих граждан в таких масштабах.

— Вот вы сказали «ренессанс ислама». Это объективный факт. В стране растет количество верующих, количество мечетей, духовных образовательных учреждений. Но как остановить те религиозные течения, которые выдвигают антигосударственные цели и лозунги, пытаются изменить форму и характер государственного управления, вносят раскол в общество? В этой связи часто говорят о последователях ваххабизма или салафизма. Почему наше общество оказалось неготовым к проникновению подобных деструктивных, чуждых нашему менталитету мировоззрений?

— Хороший вопрос. Не будем забывать, что в течение нескольких десятилетий советской власти в стране царила атмосфера неприятия религии, были периоды «воинствующего атеизма». При советской власти, в 1921 году, бии, иманы, ишаны, хазреты, муфтии и члены духовных управлений мусульман были отстранены от участия в выборах и лишены многих прав. С 1926 года в официальных документах появился тезис об «антисоветском характере» мусульманства. С 1927 года речь шла уже не о «антирелигиозной агитации и пропаганде», а о «мерах борьбы с исламом». В результате исламское духовенство, как и представители многих других религий, подверглось жестоким репрессиям, многие мечети, церкви были закрыты или разрушены. Во время Второй мировой войны позиция государства изменилась, было создано Духовное управление Средней Азии и Казахстана с центром в Ташкенте. В 1961 году в Казахстане насчитывалось 25 зарегистрированных общин с мечетями. Кроме этого было около 60 незарегистрированных общин и более 500 незарегистрированных мулл, одним из которых, кстати, был мой дедушка. В 1989 году в республике действовало 59 официальных зарегистрированных мечетей.

Естественно, что с объявлением суверенитета и образованием Духовного управления мусульман Казахстана количество мечетей стало возрастать в геометрической прогрессии. И здесь проблема в том, что под эгидой ислама на территорию страны стали проникать миссионеры, пропагандирующие нетрадиционную для нашего народа веру. Например, салафизм, возникший во времена противостояния арабов и тюрков (в лице Османской империи). Нельзя исключить, что борьба идет и сейчас в виде насаждения со стороны арабов чуждых нам религиозных ценностей и требований отказа от наших традиционных ценностей.

Казахи, хотелось бы сказать, всегда были хорошими мусульманами. В течение многих веков, начиная с периода знаменитой Атлахской битвы между армиями империи Тан и Арабского халифата, ислам медленно, но верно проникал в души и сознание казахов-кочевников. По документальным свидетельствам в конце IX века в южных регионах Казахстана появляются первые мечети. В середине X века ислам становится государственной религией в Караханидском каганате. Это были поистине легендарные годы в истории региона. К сожалению, мы все еще мало понимаем и знаем роль того же караханида Бугра-хана, который является поистине демиургической фигурой! Проникновение ислама привело к вытеснению древнетюркской рунической письменности и сложению новой на основе арабской графики. В IX-X веках в Центральной Азии и южном Казахстане стал распространяться суфизм. На территории республики действовали различные суфийские школы и ордена. Специфика исламизации кочевых тюрков заключалась в органичном соединении элементов традиционных доисламских и суфийских традиций. Ахмет Яссауи, признанный глава тюркской традиции в суфизме, ярко воплотил в своей деятельности концепцию «совершенного человека» (аулие). Вот еще одна поистине громадная фигура в нашей истории! Личность, равная по своему масштабу деятелям Септуагинты! Впоследствии ислам стал официальной религией и Золотой Орды.

И надо сказать, что принятие ислама было явлением неслучайным. Это был сознательный выбор наших предков, которые увидели в исламе отражение собственного миропонимания, своего личного Космоса. И с тех самых времен Казахстан находится в орбите исламской цивилизации. Наши акыны, абызы, галымы, сал-сери и другие личности были в первую очередь знатоками веры, а не просто поэтами или учеными.

Духовные отцы и учители из Степи имели весьма обширные познания в религии, знали тонкости, поддерживали связи со многими духовно-культурными центрами исламского мира. Изучение творчества наших предков это четко доказывает. Понятно, что в условиях Степи знания передавались не в виде заумных трактатов, которые потом переписываются и в итоге попадают в библиотеки, а в виде поэтических сказаний, айтысов, жыров. И особенность казахов заключается в том, что в этом смысле они наиболее сохраняли поэтический дух ислама, ибо поэзия и была формой сохранения и передачи знаний. После присоединения Казахстана к России, установления полного контроля над регионом эти связи начали ослабевать. Терялись еще вчера бывшие естественными причинно-следственные связи, прерывались традиции передачи знаний, информации. В условиях постоянных стремлений изолировать регион, попыток царской администрации навязать «татарскую модель» происходила деградация корпорации священнослужителей и знатоков культа. Вот тогда-то и стало появляться и множиться количество «думше-молда», мулл-прохиндеев, которые толковали Священное Писание как бог на душу положит. Они-то и стали предметом критики Шокана и Абая, а также других мыслителей Казахстана. Понятно, что советская власть не могла не использовать эту критику для укрепления своих позиций. Коммунисты, ослепленные своей верой в «светлое будущее», довершили начатое царским правительством. В советское время количество людей, более или менее разбирающихся в вопросах веры, свелось к абсолютному минимуму.

— Неудивительно, что в условиях независимости эта проблема обозначилась особенно остро...

— Действительно. В первые годы муллами становились совершенно случайные люди. В страну хлынул поток всякого рода миссионеров и просто откровенных проходимцев, эмиссаров самых разных исламских течений и джамаатов. Из страны в зарубежные исламские центры поехали учиться молодые ребята, которые не то что основ религии, но и основ своей истории толком не понимали. Не все, кто поехал учиться в Египет, Саудовскую Аравию, Пакистан, Иран, попадали в признанные духовные образовательные учреждения. Многие стали адептами тех или иных джамаатов. Люди с неокрепшей психикой, с неполным корпусом знаний быстро становились неофитами, последователями духовных наставников, не пытаясь объективно разобраться «кто есть кто». Они искренне считали, что именно их трактовка ислама наиболее верная, что именно они несут свет истины. Наряду с религиозными воззрениями эти люди проникались и местной культурой, традициями, в том числе и манерой одеваться. Отсюда, по всей видимости, возникшие в последнее время в Казахстане дискуссии относительно хиджаба.

Среди этих миссионеров и вчерашних учеников духовных школ было немало последователей салафизма. И, возвращаясь в Казахстан, они пропагандировали ислам именно с этих позиций. Однако не будем забывать, что салафизм — это не только идеология и духовные догматы, но и вполне конкретные практики, в том числе практики вербовки сторонников, сопротивления государству, в том числе и весьма брутальные по своему нраву. Салафиты имеют колоссальный опыт выживания и сопротивления. Они выбирали отдаленные мечети, заброшенные аулы, социально и экономически неблагополучные регионы для пропаганды своих идей. В условиях слабой теологической подготовленности «официального ислама», неготовности госорганов, пользуясь социальными и иными болезнями общества, они постоянно расширяли свою сеть. Именно сеть, поскольку говорить о вертикально интегрированной структуре пока не приходится. Эмиссары салафизма не только получали помощь из-за границы, но и смогли наладить сеть финансирования внутри страны. Они стали переводить и перевозить религиозную литературу, открывать веб-сайты. В то время как представители «официального ислама» не могли похвастаться широкими духовно-культурными связями, исламские радикалы смогли наладить стабильные связи с центрами в России, Афганистане, Пакистане, арабских странах...

— В чем же заключается содержание и суть салафизма? Каковы их основные догматы?

— Если появление ислама многие называют явлением ренессансным, связанным с высочайшими порывами арабского духа, то появление салафизма — явление кризисное, готическое. Салафизм — это порождение мрачных времен исламской истории, времен апокалиптического мировоззрения. Это своего рода капсула времени, несущая информацию о состоянии угнетенного и уязвленного арабского сознания. Предтечей и движителем салафитов был шейх ибн Таймия (1263-1328). Этот довольно мрачный человек родился и жил в северной Сирии, которая тогда находилась под властью тюрко-монголов из улуса Хулагу. Он был свидетелем того, как одни за другими падали вчерашние великолепные исламские государства, рушились города, поселения, пустели целые регионы, исламская наука и культура пришли в полный упадок. Для ибн Таймии и его современников нашествие монголов было «сущей карой Божьей», «концом света», «наказанием за грехи». Шейх и его сторонники считали, что все произошло из-за того, что люди и правители отошли от «истинного ислама», «забыли свои истоки», ведь в те времена, когда люди «были праведными», арабский мир расширялся и завоевывал мир! Значит, предположили они, надо «вернуться к началам», вере времен Пророка и четырех халифов! То есть фактической идеологической базой этого религиозного учения стал исторический утопизм и некритическое восприятие прошлого. Собственно, по этому пути идут все национально-освободительные движения всех времен. Но ирония судьбы заключалась в том, что на тот момент у арабов религиозное сознание было превалирующим, всепоглощающим, тотальным. Соответственно, освободительное движение было облечено и прочно упаковано в религиозную форму.

Само же слово «салаф» означает «предки, предшественники». Первые салафиты, а также их многочисленные последователи, несмотря на различия и даже вражду между собой, последовательно утверждали в основном три догмата: таухид — соблюдение строгого единобожия; бида — отрицание новшеств и новаций в религии; критика таклида — отрицание необходимости следования какой-либо одной исламской школе или ученому-авторитету. Салафиты ставили своей целью бескомпромиссную борьбу за очищение религии от всех «чуждых», «наносных» толкований и практик, основанных на этнокультурных, исторических и иных особенностях народов исламского мира. Салафизм предлагает отказаться от всего нового в исламе, вернуться к первоначальным догмам и обеспечить их строгое и буквальное исполнение. Отрицается любое развитие. Это для нас неприемлемо и будет означать, что нам необходимо отказаться от прогресса.

Салафизмом извращается и понимание джихада, идет его однобокое толкование в виде вооруженной борьбы. Также идет навязывание этой борьбы как единственно правильной формы существования всех верующих. Тогда как в традиционном понимании джихад — это борьба со своими духовными пороками.

Салифиты, которых изначально критиковали за догматизм и радикализм, отрицают любое «посредничество» между Аллахом и человеком и, соответственно, вступают в конфликт со всеми суннитскими мазхабами.

Но ведь все мы знаем, что для Казахстана и государств Центральной Азии традиционной формой ислама является именно суннизм ханафитского мазхаба, ориентированный на интеллектуальное восприятие мира, а также «тюркский» суфизм с его традицией аулие (святых), берущей истоки у сакрального отношения степняков к предкам.

Страны и народы, придерживающиеся мазхаба, смогли внести весомый вклад в сокровищницу мировой культуры и науки. Так, например, свободомыслие, культивируемое ханафизмом, привело к тому, что именно на его почве появились гиганты мировой мысли аль-Фараби и Авиценна. Причем их вклад в мировую цивилизацию вовсе не носит локально-исламского характера. Об этом хорошо сказано у французского философа Александра Койре: «Именно мусульмане явились учителями и воспитателями латинского Запада...»

В данном контексте традиционный для казахов ханафитский мазхаб является прекрасной идеологической платформой для формирования культа новых знаний в стране, стремления к совершенствованию и продвижения страны в сообщество развитых государств.

Догматизм и религиозный радикализм во все времена были чужды жителям Великой степи, восприимчивым к новым идеям и открытым к свободному интеллектуальному общению. В то же время настоящий казах должен знать и чтить своих прадедов как минимум до седьмого колена, что отрицает салафизм, выступающий против исконных казахских традиций и обычаев (почитание предков, аруахов, почитание усопших). Казахское устное творчество знает немало примеров, когда степняки критиковали догматическое толкование религии. Есть, например, потрясающее терме Кашагана-жырау, которому в этом году исполняется 170 лет. Он дает гневную отповедь такому вот салафиту, который считал музыку и домбру чуждым исламу явлением. Наверное, вовсе не случайно, что салафиты считают своими основными конкурентами суфиев. Основным объектом их критики стали различные суфийские ордена, которые они обвиняли в том, что те привнесли в ислам нововведения. Кроме этого, они утверждали, что необходимо в своих суждениях опираться на буквальное понимание Корана и Сунны и не использовать для их объяснения доводы разума и методы логики. Салафиты объясняли это тем, что разум человека несовершенен, а священные тексты являются непосредственным словом Аллаха. Языческим отступлением от принципов единобожия, по их мнению, является молитва, обращенная к могилам умерших святых-праведников и к предкам-аруахам.

— Получается, что салафиты — эдакие универсалисты, которые отрицают все национальное и оригинальное?

— Это так. Но салафиты отрицают и собственные арабские традиции. По сути, «фундаменталисты» говорят, что в течение многих веков мусульмане всего мира ошибались, что не было в этот период среди них высокообразованных ученых и философов, и отрицают тем самым все великие достижения исламской цивилизации в науке и культуре. Появившиеся в последние время радикальные секты, претендующие на «очищение» ислама, утверждают, что именно они обладают монополией на истину. Однако на поверку легко выяснить, что они пытаются исправить общепринятые и веками устоявшиеся мазхабы методом произвольного, то есть субъективного, человеческого, толкования Священных текстов, следуя лишь сиюминутной ситуационной выгоде. Сала-физм отрицает другие религии (православие, суфистов, ханафитский масхаб и др.) и любое отклонение от их понимания религии. Как видим, доктрина салафизма прямо противостоит и находится в оппозиции духовным ценностям и традициям казахского общества.

— Вы сказали, что салафизм возник во времена противостояния арабов и тюрков. Некоторые даже усматривают в этом некий реванш, когда арабы пытаются насаждать в Центральной Азии чуждые региону религиозные ценности, пытаются сделать все, чтобы мы отказались от своей истории и культуры. Что вы на это скажете?

— Я не сторонник теории заговоров. Но если посмотреть на происходящие процессы с историко-культурной, геополитической точки зрения, то некоторые аналогии напрашиваются сами собой. Судите сами, появление салафизма в арабском мире было связано с периодом противостояния тюрко-монголам. Это были XIII-XIV столетия! После падения династии Ильханов (хулагуидов) на историческую арену вышли другие тюрки-османы! Их доминирование в регионе, в том числе и над арабами, продлилось до начала XX века! Именно с османским правлением связан второй всплеск салафизма и его крайнего течения — ваххабизма.

Тогда ваххабизм стал идеологическим обоснованием для объединительных тенденций и национально-освободительной борьбы арабов против турок. Из положений и практики ваххабизма вытекало его вполне определенное антишиитское и антисуфийское содержание. Бунт ваххабитов против «тюркского» ислама, как показало развитие событий, далеко вышел за религиозные рамки и приобрел военно-политический характер. Ваххабизм стал знаменем арабского национального движения против турецкого влияния в Аравии. Движение было принято принцем Абдель Азиз ибн Саудом, впоследствии основателем и первым королем Саудовской Аравии (1932-1953). В результате чего ваххабизм стал господствующей исламской доктриной в этой стране. Не секрет, что арабское движение против иноземного господства всегда носило религиозный характер. Лишь в конце XIX в начале XX века в лексиконе арабских политиков стало появляться слово «ватан» (родина), что предопределило разделение арабского мира на целый ряд независимых государств в будущем. Большему проявлению именно этнического, национально-освободительного формата в арабском мире способствовали процессы в Европе, где уже происходили процессы национально-государственного строительства, интенсифицировались процессы самоопределения наций в восточной и южной Европе. Не последнюю роль в кристаллизации антиосманского движения сыграли и западные державы, заинтересованные в демонтаже Османской империи и дележе «арабского пирога». Активность англичан, а потом и американцев в регионе преследовала не только благородные цели освобождения «арабского мира» от «османского господства». Запасы нефти в регионе были гораздо более важным аргументом в геополитической большой игре.

А потому не исключено, что и сала-физм сегодня — это инструмент в геополитической борьбе за нефть, ресурсы, территорию нашей страны.

И очень прискорбно, что, как мы сегодня видим, активно втянутой в эту борьбу оказывается прежде всего молодежь. Это происходит, потому что молодые люди, традиционно склонные по своему возрасту к максимализму и абсолютизму, малограмотны в вопросах религии и легко попадают под воздействие чуждых идей, внушаемых им зарубежными миссионерами. В этой связи одной из наших приоритетных задач сегодня являются вопросы повышения религиозной грамотности и разъяснения истинных ценностей ислама.

Как бы там ни было, сегодня история дала нашим цивилизациям новый шанс стать субъектами мировой истории, стать творцами своей судьбы. Казахстану, который является континентальной страной без выхода к мировому океану, не остается ничего иного, кроме как присоединиться к «океану» культурному, информационному, финансовому. В этом условие нашего выживания. А нам говорят: будьте хорошими мусульманами и частью большой уммы и этого будет достаточно! Но этого, увы, недостаточно...

История многих стран и различных религий доказала, что социальный и духовный прогресс общества возможен только посредством инноваций и новых знаний. Консервация, возврат к прошлому рано и или поздно оборачивался застоем, деградацией и в конечном итоге историческим поражением нации. Вряд ли такая религиозная доктрина, как салафизм и иже с ним, соответствует стратегическим интересам Казахстана. Мы видим, что наиболее рьяные приверженцы салафизма призывают отказываться от достижений науки и техники. Есть вопиющие случаи, когда последователи радикальных религиозных учений (как мусульманских, так и христианских) призывают своих сторонников отказаться от вакцинации детей и так далее. Подобным проявлениям наше общество должно дать жесткий отпор.

Лучший способ противостоять влиянию извне — это быть самими собой. Наша культура, история, традиции, язык, религия предков, приведенные в гармонию со временем, идущие с ним вровень, большая объединяющая всех мечта, большая благородная цель могут стать гарантией того, что мы не потеряемся и не сгинем в потоке истории.

Подготовил Диас КУСАИНОВ, Алматы

http://www.liter.kz/index.php?option=com_content&task=view&id=7261&Itemid=2